«Ностальгия – враг искусства» Эдмунд Уайт

Когда я прочитал это короткое, но очень емкое интервью, я обязательно захотел перевести его для своих читателей. В ответах на восемь коротких вопросов, один из самых умных людей моды смог как никто четко обозначить место одежды в общественном сознании. За перевод спасибо Маргарите Мурадовой.

Интервью с Эдмундом Уайтом

В своей колонке для Another Magazine Донатье Грау общается с передовыми мыслителями и творцами о моде и ее связи с современным искусством.

Уважаемый писатель и профессиональный стилист Эдмунд Уайт обсуждает концепцию, интеллектуальность и язык моды.

Профессор креативного письма в Принстонском университете, Эдмунд Уайт является одним из признанных писателей современной американской литературы. Он зарекомендовал себя как выдающийся автор мемуаров (его недавно вышедшая книга, Внутри жемчуга, отражает время пребывания в Париже); критик ( наиболее известен благодаря изданию New York Review в разделе Книг); новелист(дебютная новелла «Забывая Елену») и биограф (Жан Жене, Артюр Рембо, Марсель Пруст). Будучи не менее талантливым и в роли стилиста, Уайт также был приглашен в качестве ответственного редактора для американского Vogue.

Как пересекаются мода и элегантность? 

Элегантный человек не обязательно должен быть модным. Например, Иван Набоков считался самым элегантным мужчиной Парижа несмотря на то, что большинство его гардероба – вещи, хранимые годами. Это вопрос деталей – что хорошо смотрится, что не привлекает внимания к себе, идеальной посадке или крою.

Какова роль истории и истории искусств в Вашем видении моды?

Думаю, слишком много кутюрье нынче черпают вдохновение из эпохи Царизма, Ренессанса, времен «Великого Гетсби». Я же предпочитаю дизайнеров сроду Аззедиy Алайя, которые изобретают новое и вечное. Ностальгия – враг искусства.

Каким термином вы бы охарактеризовали моду? Возможно, язык и дискурс, как философ Ролан Барт?

Естественно, так как мода является взаимодействием класса, эры, даже национальности. Но вариации в таких деталях, как длина подола, размер бюста или степень орнаментации не так выражают индивидуальные или социологический посыл, как, к примеру, разные виды униформы.

Слово «интеллектуальный» было изобретено во времена политической разрухи. Является ли мода политически направленной и в какой мере?

Левые или прогрессивные, или радикально мыслящие студенты берут за основу определенные стиль, дабы выразить солидарность во взглядах, но влияние таких действий на моду не велико. Левые, к примеру, могут надеть брезентовые плащи или черные гольфы, или выйти на люди без макияжа, но эти поползновения не выражают ничего более чем принадлежность к определенной группе.

Как бы вы связали концепции «моды» и «стиля»? Как они пересекаются и где?

Стиль – это более широкая категория, которая может определять буквально все, что кто-то выбирает – посуду, машины, домашнюю утварь – и обычно не меняется так часто, как мода.

Каким образом мода относится к интеллектуальности?

Поскольку мода – это искусство, мастерство, бизнес, язык, оно может быть предметом анализа интеллектуалов.

Когда вы писали о таких дизайнерах, как Ив Сен Лоран и Аззедин Алайя, вы обсуждали их личную жизнь не меньше, чем творчество. Какова взаимосвязь между этими двумя элементами? Разнится ли она у людей других профессий?

Нет, дизайнеры – это такие же публичные люди, как актеры, художники и представители разного рода творческих профессий. По умолчанию они будут подвергаться тщательному рассмотрению и изучению прессой – возможно, даже в более интенсивной манере, ведь они задают новые тенденции(«тренды»), которые имеют широчайшее экономическое влияние, их продукция влияет на всех.

Вы являетесь признанным специалистом в области творчества Марселя Пруста, а он был так же заинтересован в моде, как и в философии, науке, как и Малларме, например. Вы полагаете, есть определенная связь между интересом к моде – которое может быть вполне поверхностным – и когда вышеуказанный является серьезной, даже сухой формой знания?

Малларме писал о моде для заработка. Пруст был заинтересован в моде – особенно в период  La Belle Époque – потому что женщины, которых он изучал и местами идеализировал, были иконами в модном мире, а их внешний вид был такой же частью их индивидуальности, как и их социальный статус.